Жены-мироносицы перед Господом. Фреска монастыря Высокие Дечаны, Сербия. XIV в.

Среди учеников Христовых богатых людей не было. Равно как не было людей, украшенных священством, носящих на поясе меч, восседающих на коне или отмеченных иными чертами социальной значимости. Иосиф с Никодимом были богаты, но они представляли особый чин учеников тайных. Это ведь только кажется, что богатому человеку живется вольнее, чем простецу. Богатый человек бывает часто связан и опутан нитями особой прочности, поэтому страх отлучения от синагоги и держал в тени Иосифа с Никодимом до самой смерти Спасителя на кресте. Поэтому и Пилата быстро и легко – одним лишь упоминанием о гипотетическом противлении кесарю – стреножили хитрые иудейские вожди. Не спасли прокуратора ни мечи легионеров, ни глубокое презрение к народу, среди которого он совершал государеву службу.

Среди учеников Христовых не было богатых людей, поскольку богатство редко бывает праведным, особенно в подлые времена чужеземной власти. Да и сама близость Христа к людям порой действовала так благодатно, что бывшие сребролюбцы, подобно Закхею, были способны не то что прекратить копить, но в одночасье расстаться со всем накопленным. Единственный ученик, носивший ящик для пожертвований, трагически связал свое имя навеки с такой катастрофой, что невольно задумаешься о роковой связи между апостольскими трудами и любовью к деньгам.

***

Но апостолы были просто людьми, и Господь добровольно подчинился немощам плоти. У Господа и учеников были нужды, требующие попечения. Благо, у них были служители, не заклейменные ни сребролюбием, ни предательством. Среди них была Мария Магдалина, «из которой вышли семь бесов, и Иоанна, жена Хузы, домоправителя Иродова, и Сусанна, и многие другие, которые служили Ему имением своим» (Лк. 8: 2–3). Они ходили за Христом и апостолами, но не проповедовали, не воскрешали, не изгоняли демонов. О каких изгнаниях и исцелениях речь, если некоторые из них (Магдалина) сами были недавно бесноватыми. Они служили, как могли: по-житейски, по-женски, по образу Марфы, которая хотя и услыхала некогда: «Марфа, Марфа! Ты заботишься и суетишься о многом», – но труды которой и неизбежны, и необходимы.

Марфин труд не заслужил бы кроткого Иисусова упрека, если бы сама Марфа не уделила своим занятиям большей чести, чем надо. Она ведь с неким вызовом высказалась и о Марии, и о Господе, желая вовлечь сестру в собственные хлопоты. Вспомним ее слова: «Господи! Или тебе нужды нет, что сестра моя одну меня оставила служить? Скажи ей, чтобы помогла мне». Вот это представление о своих трудах как о единственно важных и желание вовлечь всех в собственные хлопоты и было пресечено Господом. Но то были сестры. Им трудно распределить заботы без обид и страстей. У других женщин, следовавших за Господом и учениками, разделение труда происходило легче и естественнее. Мужчины проповедовали, молились, совершали знамения, а женщины следовали за ними, совершая служение «имением своим».

***

Можно только догадываться о том весе, который при дворе Ирода имел домоправитель Хуза. Можно догадываться и том, с каким страхом, с какой ежедневной хитростью и каким напряжением ума ему приходилось совершать свою придворную службу. И вот жена Хузы становится последовательницей странника и проповедника. Она словно вырывается на свежий воздух из духоты царских помещений и находит счастье в том, чтобы привязаться к Учителю, слышать Его учение, спать под звездами и есть простую пищу. Свое привилегированное положение она превращает в способ служения: наконец-то и ее деньги находят достойное применение!

Евангельский рассказ скуп и не расцвечен деталями. Но Тот же Дух, что повлек Иоанну в число учениц, впоследствии в истории Церкви воодушевлял множество женщин на подобные труды. Богатые, но без высшей цели в жизни не находящие в богатстве радости, знатные женщины часто приходили к Богу и начинали служить Ему имением своим. Их список обширен. Там есть место для Елены, матери Константина; Клотильды – королевы франков; равноапостольной Ольги и многих других. Первым делом они, как правило, стремились привести к вере мужей и воспитать в вере детей. Если это удавалось, то ничего лучшего уже нельзя было изобрести. Если же не удавалось, они стремились разбогатеть добрыми делами, жертвуя, помогая, утешая. Одни заканчивали жизнь в обителях, другие оставались в миру, но жили строго и молитвенно. Третьи носили личину светскости и держали в руках власть, угождая Богу в тайне и иногда под яркими одеждами нося жесткую власяницу. И все они вчитывались и вдумывались в скупые строки, написанные евангелистом: «…служили Ему имением своим».

Была и еще одна влиятельная жена, которой не довелось послужить Христу от имений, которыми она тоже обладала. Это жена Пилата – Клавдия Прокула, более чуткая и сострадательная, чем ее облеченный властью муж. Она не изменила евангельских событий и не уговорила мужа не трогать Христа, но проявила сердце милующее, редкое, открытое к действиям благодати. Посреди криков «Распни Его!» и «Не Его, но Варавву!» ее слова, сказанные мужу, были как дыхание прохладного ветра: «Не делай ничего Праведнику Тому, потому что я ныне во сне много пострадала за Него» (Мф. 27: 19).

Так благодать нашла обрезанное и кроткое сердце в доме язычника, тогда как в это время жители Иерусалима призывали на головы свои и детей своих кровь Неповинную.

***

Бедность сама по себе – не добродетель. И богатство само по себе – не грех. Бедняки не только привычны к осуждению богатых. Бедняки, как видим в Слове, способны и на легкое осуждение Единого Безгрешного, а в это же время с трудом найдется хотя бы один человек, имеющий доброе сердце, и найтись он может в роскошных покоях, чья роскошь в это время не берется во внимание. Это первый урок.

Второй не менее важен. Будучи уже кем-то однажды высказан, он звучит примерно так: «Не можешь быть ловцом человеков – лови рыбу для ловцов человеков». То есть не все апостолы, и не все пророки, нужно кому-то и от имений Господу послужить.